Ловцы фортуны - Страница 112

112

— Невероятно!

— Нет, просто разумно. Алмазы там не в таком количестве, чтобы окупить добычу, и было решено в данном случае не тревожить птиц! Без сомнения, это прозвучит для вас ужасно, но в нынешней ситуации на рынке птичьи выделения — лучшее помещение капиталов, чем алмазы.

Миранда прикусила губы, не уверенная, издевается он над ней или говорит всерьез, и тут ее внимание привлекло движение в углу рубки.

— Кстати, о птицах, — саркастически спросила она, — а это что?

— Голуби, — Рэйф нагнулся над клеткой и проклокотал птицам что-то ободряющее.

— Вижу! Но что они здесь делают? Производят гуано?

— Составляют мне компанию. — Он выпрямился и вызывающе улыбнулся. — Надо же мне с кем-то разговаривать долгими летними вечерами, когда некого насиловать и грабить?

Теперь он явно насмехался над ней, и однако же он был насильником… или не был?

— Нет, серьезно, зачем они на борту?

— А я — голубятник. При всей своей скромности могу претендовать на ведущую роль в Союзе любителей голубей Западной провинции. Этот спорт становится здесь все популярнее, а порода значительно улучшилась с тех пор, как были завезены голуби, которых успешно использовали во время войны.

Миранда глянула на него в изумлении, пытаясь представить этого сильного, исключительно мужественного человека в образе голубятника. Однако голова у нее все еще шла кругом после болезни, и она воздержалась от вопроса, когда в рубке появился сержант Кинг с тремя кружками чая. Миранда охотно приняла кружку — ей действительно захотелось чая, впервые за три дня.

— Вы были в Англии с тех пор, как… это случилось?

— Вам следовало немного подумать, прежде чем задавать подобный вопрос. Вы можете представить, какой бы я встретил прием? Нет, Миранда, я никогда не смогу вернуться.

— Но ваша команда… разве они не хотят вернуться домой? Разве у них нет семей?

— Все они одинокие люди и вольны жить, где хотят. Поэтому все они предпочли остаться со мной.

Миранда немного помолчала, пытаясь представить образ другого Рэйфа Деверилла, человека, способного внушить такую верность.

— Когда вы оставили Англию, вы сразу отплыли в Кейптаун? — поинтересовалась она.

— Я сначала отправился на Карибы, а в Южную Африку прибыл в конце 1908 года.

— Сразу после того, как на этом побережье были найдены алмазы?

— Точно, — и его губы изогнулись в ироничной улыбке.

Миранда была слишком поглощена своими мыслями, чтобы заметить его реакцию. 1908 год был годом смерти Филипа, и воспоминание об этом плюс упоминание об алмазах заставили ее полностью сконцентрироваться на своей миссии. Она допила чай и спустилась вниз, чтобы съесть полноценный обед — ей необходимо было восстановить физические, а главное — моральные силы перед предстоящим сражением.

Когда Миранда проснулась следующим утром, она ощутила сильную вибрацию, проходящую через ее тело — на «Корсаре» завели двигатель Она выпрыгнула из постели и подбежала к иллюминатору. Утро было ясным, и под розовыми рассветными лучами «Корсар», миновав маленький остров, прокладывал среди рыбачьих лодочек путь по направлению к молу, надвигавшемуся из бухты. За гаванью острый взгляд Миранды различал нагромождение домов, гнездившихся среди серого гранита скал и красно-золотых дюн. Над острыми двускатными крышами и слуховыми окнами возвышался острый шпиль церковной башни. Сердце Миранды зачастило. Видел ли все это Филип?

Миранда не задержалась у иллюминатора, она ехала в Людерицбухт не для того, чтобы любоваться местной эротикой дай наслаждаться красотами германской колониальной архитектуры, и сосредоточилась на более насущной проблеме: что ей надеть? Она выбрала костюм из бледно-голубого кашемира — прямая юбка, туника с высокой талией, короткие рукава и скромное декольте, — и убрала волосы под широкополую голубую шляпу. Открыв дверь каюты, она замерла в удивлении, увидев Рэйфа Деверилла, стоявшего напротив входа в трюм. В этот момент истины никто не усомнился бы в его реакции, увидев в его глазах восхищение.

— Я должен извиниться, что слоняюсь возле вашей каюты, но из-за вашего затрудненного слуха представляется невозможным стучать в дверь, а я, естественно, не хотел вторгаться в столь деликатный момент.

Люди обычно не говорили об ее глухоте столь прямо. Как правило, они либо игнорировали ее, либо краснели в смущении, когда обойти эту тему было уже невозможно. Позиция Рэйфа пришлась Миранде весьма по нраву.

— Вы очень деликатны, капитан.

— Я просто хотел узнать, когда вы намереваетесь сойти на берег, но ваше появление уже само по себе ответ. — Он заглянул в каюту и увидел, что саквояж, в который Миранда успела сложить часть одежды и туалетные принадлежности, стоит на койке. — Надеюсь, вы не насовсем нас покидаете?

— Думаю, что мне придется заночевать в отеле. Возможно, вечером я буду очень занята.

— Вы так выглядите, что могу себе представить, как немцы будут стараться, чтобы вы были вечером очень заняты!

Он взял чемодан и последовал за ней по коридору. У подножия лестницы Миранда остановилась.

— После вас, — сказала она.

Рэйф окинул взглядом ее бедра, обтянутые тонкой юбкой, стеснявшей ее движения.

— Нет, после вас.

Миранда недовольно глянула на него. Однако у нее, казалось, не было выхода, кроме как пройти вперед его по узкой лестнице и, таким образом, по необходимости приподнимая юбку, предоставить ему возможность любоваться ее изящными лодыжками и стройными икрами.

112