Ловцы фортуны - Страница 88

Тиффани словно окатили ледяной водой; любовный пыл умирал от холодности его слов, сменяясь отчаянием. Сначала Тиффани словно онемела: она проиграла и никак не могла решиться прибегнуть к последнему оружию.

— Кроме того, я не изменю своему слову Элис Палмер. Она не обладает ни твоей красотой, ни твоими миллионами, но никогда не была расчетливой и беспринципной стервой.

Тиффани поднялась с постели и встала между Рэйфом и дверью. Она потерпела поражение. Ей так хотелось выйти за него замуж, но теперь волей-неволей приходилось обращаться к запасному плану. Мука в ее глазах исходила прямо от сердца, потому, что ничто теперь не могло спасти ее от Рэндольфа. Странно, подумала она с удивительной отстраненностью, как неизбежно все вело к этому концу, как замечания, сделанные когда-то Джерардом, Рэндольфом и самим Рэйфом указывали на неминуемый финал.

Она бросила взгляд на часы — половина первого. И тогда Тиффани открыла рот и закричала.

Мэтью был захвачен врасплох, когда игроки в бридж начали зевать над сэндвичами и напитками уже к полуночи — на полчаса раньше, чем обычно. Уход Тиффани лишил вечер изюминки, и этот эффект усилился пребыванием в бильярдной двух наиболее привлекательных мужчин.

— Где Рэйф? — поинтересовалась Шарлотта.

— Пошел прогуляться. Похоже, его отсутствий достаточно, чтобы испортить настроение любой женщине в этом доме, — легкомысленно ответил Мэтью.

Гости, один за другим удалялись спать. Слава Богу, еще остались Джулия и Альфред, занимавшие комнаты в Западной башне — их он мог ненадолго задержать.

— Лора, я скоро поднимусь… Джулия, Альфред, не уходите — распейте со старым дядей по последнему бокалу.

Джулия широко зевнула.

— Очень любезно, что вы предложили, дядя Мэтью, но не сегодня. Я валюсь с ног.

Он усмехнулся.

— Тем хуже для тебя, ибо я в настроении выслушать перечень твоих наиболее насущных нужд, и обнаружил, что моя больная рука уже в состоянии выписывать чеки.

— Ну, в таком случае я предпочту виски. Так же и Альфред. Садись вон там, Альфред, как хороший мальчик… Так вот…

После двадцати минут разговора и нескольких обещаний Мэтью посмотрел на часы и ловким маневром завершил разговор. Альфред уже спал в кресле.

— Может, не будем его будить? — спросил Мэтью.

— Господи, конечно, а то он непременно заблудится, — Джулия подарила супругу взгляд, полный аффектированного презрения, и продела руку под локоть Мэтью. — Я наслаждалась нашей беседой, Мэтью.

Он улыбнулся, зная, что Джулия называет его по имени только когда она счастлива и смотрит на него с явно не предназначенной доброму дядюшке симпатией. Приятно быть уверенной, что ее чары все еще действуют. Он снова взглянул на часы. Двадцать пять минут первого.

— Я провожу тебя до комнаты.

— Господи Боже! Какая исключительная галантность! Нет необходимости, никто не попытается изнасиловать меня на лестнице… к сожалению.

— Я не хочу допускать даже малейшего риска, — их руки все еще соприкасались, он ласково сжал ее локоть. — Матушка мало занималась моим воспитанием, сосредоточив все усилия на твоем отце, который, как тебе известно, являл собой еще более неблагодарный объект для ее бесконечных попыток — но одно она мне в мозги все-таки вбила: джентльмен всегда должен провожать даму до самой двери.

— Не знаю, что нашло на вас сегодня, но это так приятно, что я не возражаю. Нет, знаю, это влияние американки. Она не выходит у вас из головы — надеюсь, это единственная часть вашего тела, которую она возбуждает.

— Дорогая Джулия, какое шокирующее предположение.

Они достигли подножия винтовой лестницы и начали подниматься.

— Хм. Не дурачьте меня. Если б вы были на несколько лет помоложе…

— Годы ничего не могут поделать со мной, — прервал ее Мэтью, — но ведь есть Лора…

— Я все еще с трудом представляю вас в роли верного семьянина.

— Если бы я не был твоим дядей, Джулия, я гарантирую, что ты сочла бы это еще более затруднительным. — Он стиснул ее руку и порочная усмешка осветила его лицо. — А так тебе придется поискать еще кого-нибудь успокоить там, где свербит.

— Мерзавец! — Она отступила на несколько шагов по лестничной площадке и возмущенно глянула на него. Потом расхохоталась: — Вы всегда были мерзавцем, Мэтью. Полагаю, это одна из причин, по которой я вас так люблю. Всегда питала слабость к мерзавцам. — Выражение ее лица изменилось. Печаль на нем смешалась с яростью и разочарованием. — Но вы не первый в списке. Худший мерзавец в Англии — это…

Пронзительный вопль как выстрел нарушил тишину. Мэтью и Джулия замерли, глядя друг на друга в явном изумлении и шоке, но когда вопли повторились, он выпустил ее руку и, взбежав вверх по лестнице, распахнул дверь комнаты Тиффани. Джулия не отставала от него.

Тиффани била кулачками по груди Рэйфа. Когда Мэтью ворвался в комнату, она с горькими рыданиями кинулась ему на шею. Мэтью освободил забинтованную руку из повязки, нежно обнял девушку, и, словно защищая, прижал к себе.

— Дорогая девочка, скажи мне, что случилось? Неужели он…

Тиффани кивнула.

— Я была в постели… он вошел в комнату… зажал мне ладонью рот, чтоб я не могла кричать и потом… — Она вздрогнула. — Я… не приехала, если… знала, что он здесь! — бессвязно воскликнула она. — Он уже пытался это сделать раньше, в Нью-Йорке.

Мэтью похлопал ее по плечу, но сказать ничего не успел, поскольку Джулия накинулась на Рэйфа как дикая кошка.

— Насильник! — завизжала она. — Тебе мало того, что ты получал законно или добровольно, ты накинулся на гостью в доме моего дяди! Постель — вот все, о чем ты думаешь! Новое тело, еще одна возможность проверить свое мастерство. Большое самомнение говорит тебе, что все женщины на свете только и мечтают заняться с тобой любовью! — Всхлип вырвался из горла Джулии при воспоминании о его объятиях, о прикосновениях, зажигавших в ней пламя. — Насильник! — вновь прошипела она. — Но не думай, что ты уйдешь от расплаты. Я буду кричать об этом на всех перекрестках. Я позабочусь, чтобы все узнали об этом!